Аукцион - Страница 80

Фол хотел ответить, что остальные отказались, но сдержался, опасаясь непредсказуемой реакции собеседника: как и всякого человека, склонного к истерике, Гадилина могло понести; не время; с ним еще работать и работать.

— Какие вопросы могли бы показать Степанова в дурном свете?

— То есть как это «какие»? — Гадилин снова пожат плечами. — Конефно фе графданские права...

Фол поморщился:

— Я же определил сферу моего интереса. Вопросы культуры, понимаете? Куль-ту-ры...

— Трагедия худофников абстрактной фивописи в России...

— Абстрактная живопись зачахла и на Западе, согласитесь. После Пикассо эпоха кончилась. Что еще?

— Террор цензуры.

— Уже теплее. Еще?

— Невозмофность самовырафения.

— Очень хорошо. Еще?

Пат неумело закурила и, поглядев на Гадилина, заметила:

— Но ведь выставка русских художников в Париже собрала беспрецедентное количество золотых и серебряных медалей... Об этом много писали...

— Неуфели не понятно, фто это был шаг Миттерана перед его визитом в Москву?! — рассердился Гадилин.

Фол дождался, пока Пат перевела ему; пусть верит, что я не понимаю по-русски.

— Значит, художники на Западе тоже лишены свободы, мистер Гадилин, если они обязаны подчиняться диктату своего президента.

— Думаю, это последний социалистический президент во Франции. Они с ним достаточно нахлебались.

Пат попросила повторить последнее слово; Гадилин сказан «Наелись»; она не поняла, спросила: «Чего?»

Чтобы не рассмеяться. Фол закурил, тяжело затянулся и сказал:

— А что, если вы мне расскажете про то, как встречались с ним в России? Вы часто встречались?

— Когда-то мы дружили. Но он купил «ЗИМ» и сразу отделился от нас.

— Что такое «ЗИМ»? — спросила Пат.

— Это очень большой автомобиль, — ответил Гадилин нетерпеливо.

— Вам было обидно, что он купил «ЗИМ»? — спросил Фол.

— Мы не любим выскочек, мистер Фол. Как и все нормальные люди.

— На каком автомобиле вы ездите здесь?

В глазах у Гадилина появилось нескрываемое раздражение:

— На подерфанном, мистер Фол, на подерфанном.

— Ладно. Про автомобиль «ЗИМ» здешней аудитории будет непонятно. А мне рассказывайте, мне все интересно, я ж хочу понять, что надо сделать завтра, времени в обрез, вот в чем фокус...

— Мне довольно странно слышать все это, мистер Фол.... Разве не есть прецедент для хорофего политического скандала сам факт, что фекист в центр Лондона пудрит мозги увафаемой публике побасенками о русской культуре?!

Пат снова открыла словарик; Фол понял, что она ищет слова «фекист», «пудрить» и «побасенки»; перевела, однако, вполне сносно: «пудрить парики» и «басни»; она, видимо, думает, что «пудрить парики» приложимо к здешней палате лордов или к высокому суду; тем не менее поймут, по-своему, но — поймут.

— Если бы вы доказали, что мистер Степанов прибыл сюда в качестве офицера КГБ, это было бы воистину прекрасно, мистер Гадилин.

— Я назову публике любую из его книг: фекисты, фурналисты, дипломаты...

— Хм... Как вы относитесь к идее свободы предпринимательства?

— Так же, как и вы.

— Тогда ваш довод обернется против вас, мистер Гадилин! В зале соберутся серьезные люди большого бизнеса. Это личное дело мистера Степанова писать то, о чем он пишет, никто не вправе попрекать его этим. Это то же, что попрекать Грэма Грина и Ле Карре. Можете зачитать отрывок из его книг, в которых содержался призыв завоевать Остров силами ЧК? Или что-то в этом роде? Нет. Следовательно, вы озлобите публику, потому что уважаемые джентльмены, которые соберутся в театре, имеют выгодный бизнес с Россией. Они будут шокированы, если вы, на основании факта написания Степановым шпионского бестселлера, заподозрите их в сотрудничестве с КГБ, который является одним из институтов государственной машины, входящей — наравне с внешнеторговыми объединениями — в состав Совета Министров России...

— Несчастные доверчивые бизнесмены... Чем больфе они торгуют с Россией, тем глубфе копают себе яму.

— Это их личное дело. Не надо давать бесплатных советов, здесь этого не любят. Я определил предмет моего интереса. Давайте думать о нем серьезно, ладно? И — последнее: вам не кажется, что в своих передачах по радио «Свобода» вы делаете все, чтобы советские писатели видели в Кремле свою единственную надежду и защиту? Вы же их беспощадно топчете... А может, целесообразнее, наоборот, отторгнуть их от режима, приблизить к нам? Не находите? Чем больше вы похвалите Степанова здесь, тем меньше ему станут верить там. Это далектика, мистер Гадилин, а с ней спорить бесполезно.

5

Полет до Эдинбурга занял час или того менее; Ростопчин не заметил точное время, потому что был устремлен в предстоящую встречу. Пролистал справочник «Что купить в Шотландии», уяснил для себя, что шотландское слово «Гроссмаркет» близко к немецкому; странно; стал самым большим рынком еще в тысяча четыреста семьдесят седьмом году; что игральные карты Соммервиля из Эдинбурга являются весьма элегантным подарком, а фирма «Джофри» предлагает самый большой выбор национальной одежды (почему бы не вернуться в Цюрих в клетчатой юбочке, очень эффектно); от обеда, предложенного милой стюардессой, отказался; пожалел, что не сможет посетить коллекцию Баррела, до Глазго все-таки девяносто километров, а коллекция уникальна: Рембрандт, Дега, Мане, Сезанн, прекрасный китайский фарфор, персидские поделки по металлу; первую картину в свою коллекцию сэр Вильям Баррел купил шестьдесят пять лет назад, когда ему было пятнадцать: десять шиллингов, которые отец дал на приобретение мячиков для крокета, парнишка истратил на акварельную картинку, что продавала седая полубезумная старуха...